Микеланджело Антониони снял свой самый красивый фильм — с самыми красивыми видами, с кадрами, выстроенными лучше туристических реклам, — про потерявшего себя человека.
…Чужая судьба всегда остается судьбой. Мы сами и есть судьба. Сеть связей с людьми, местами и временами. Она это и есть мы. И эта сеть именно такая, которую мы можем сплести. Другие на нашем месте сплели бы другую сеть. Но другие не могут быть на нашем месте…
Две высшие темы:
о прекрасных порывах души, о прорывах человечности в нас и через нас;
и о неотрывности нас от родителя — о грехе, продолжении, искуплении, прощении… т.е. о спасении и себя тоже.
В самом своем высшем смысле только это и пытается проговорить нам этот, конечно, такой маленький, конечно, такой лубочный фильм. Но возможно ли ему быть другим среди нашей маленькой, беспризорной, распадающейся в ничто лубочной жизни?
Франция. 1991 год. Леос Каракс. Жюльет Бинош и Дени Лаван.
«…Слепая любовь. Он в своей грёзе не видел её, не знал, чем она живет. Он грелся рядом с ней, думая, что сам её обогревает. Он проникался её открытостью к миру, её болью за мир — он, который жалел до этого только себя.
Он схватился за неё, грезя, что он её оберегает. Её больные глаза поворачивали его к свету. Его — слепца. Его — отвергавшего всё…»
Фильм снят в самом начале того перелома, что вздыбит мир через 40 лет. Фильм снят африканцем о свой земле, снят о своем поколении. Его с восторгом приняли на фестивалях. Оценили мэтры. Автор до этого снимал документальное кино, после замолчал на десятилетия. Но душу Африки, надежду, страх и обреченность он успел нам приоткрыть.
Первое и главное, что нужно помнить — не будем надеяться, что главный герой фильма и пьесы болен, а мы нет, что он в шаге от смерти, а мы нет, что он сумасшедший, а мы нет.
Фильм из 1960-го. Из бедного, тогда еще промышленного, района Англии. Из времени, когда ужас людей – узников существования, был очевиден, когда он не был еще окончательно завален обманками планетарной индустрии иллюзий и забытья.
…все мы — дети, нам очень-очень хочется не забывать это, нам горько, когда пелена времени начинает скрывать первую яркость распускавшихся в нас чувств, мы раз за разом будем пытаться прожить подлинность наших первых шагов в Мир — мы всегда будем создавать истории о подлинных нас и обжигать себе сердце ими…
Этот фильм любим всеми. Его невозможно не любить. Фильм — мечта «отличника» и «хорошиста» — ты получаешь всё, просто потому, что ты «учился в школе»; всё, что от тебя требуется — это продемонстрировать то, что в тебя вдолбили, на что тебя натаскали… Оказываясь в прошлом (мечтая оказаться в прошлом) — герой [мечтаний] получает подавляющее преимущество только из факта обладания своим, уже имеющимся у него, «темпоральным телом»…
«Трилогия о Максиме» — три фильма, созданных в Правде мечты, в Правде памяти, которая питала сотворение небывалого, в Правде воспоминаний об обстоятельствах рождения, что никто из нас никогда не проживает как “объективный” свидетель, но что входит в нашу кровь и плоть, на всю нашу жизнь…
Дэвид Линч снял образец кино. Захватывающее, завораживающее; полное событий, опасностей, силы героя. Фильм о движении к цели – к сокровищу – затерянному среди далеких земель и внутри тебя; о прекрасном мире и неожиданных встречах, о чуде спасения от неминуемой гибели, о бесконечном пространстве, неумолимом времени и человеческом тепле понимания.
Мастер снял фильм о передвижении старика на газонокосилке через два сельскохозяйственных штата.
«Монолог» — из тех редчайших фильмов, что удерживают для нас открытыми пути к мудрости жизни…
Фильм из эпохи, в которой торжествовала Правда первого осознания Космоса как Вызова — Вызова, который Человек принял — принял в Вере, что он сможет Космос покорить, что он должен его покорить, что он в ряду других достойных — что он космическое существо…
Через 21 год после разрезания глаза в «Андалусском псе», столп сюрреализма Луис Бунюэль снял фильм по канонам итальянского неореализма и очень близко к советскому взгляду на мир. Но это был совсем другой мир…
…проклятые вопросы о нашем естестве, в декорациях наших городов, прикрываясь клише “голливуда”… — фильм Николаса Виндинга Рефна…
Фильм, после которого весь мир признал гений Феллини, который этому миру был очень нужен… Фильм, после которого Феллини пережил психический надлом, который он сам много позже назвал «Чернобылем души».
Похоть – власть падшего мира; цепи, которыми он сам себе заковывает, почти превращая себя в ад. Из века в век…
Гениально точно, больно и светло. Кира Муратова, Владимир Высоцкий и юная Нина Русланова…
Фильм Павла Арсенова и Александра Володина в 77 своих минутах поразительно лаконично и точно разворачивает человеческий мир некоммуникабельности чувств и слов. Делает это деликатно и с, казалось, невозможной для этой “темы” теплотой, то есть так, как это не удалось сделать Антониони или Вендерсу…
Наше больное сердце выбрасывает нас из механичности событий и дарит счастье. Счастье узнать то, что больше всех механизмов пространства и времени вместе взятых. Счастье смотреть на весну, счастье видеть радость других и проживать его как своё. Счастье любить и видеть любовь других.
И счастье понимания чуда жизни человеком. Чуда, которое не может не быть хрупким. Самым хрупким из существующего. Которое надо беречь во что бы то ни стало. До конца, до последнего удара сердца.
Один из шедевров Ильи Авербаха. Как их мало – фильмов, что помогают открыть нам истинную величину человека…
Альбер Ламорис – признанный гений короткого метра; до триумфального «Красного шара» он снял горький и прекрасный фильм о мальчике и коне – (бес)человечную притчу – поэму смерти (от) детских иллюзий… в чём никто и никогда не захочет себе признаться…
…фильм смог добавить и к диснеевскому, и к советскому мюзиклам недостающие измерения — раскрыть «сказку о лучшей и всемогущей няне» до трагической полноты многомерности жизни…
Семь десятков лет. Срок человеческой жизни. Век Советской страны.
Как уникален каждый, как ценен каждый — год, день, час… шаг, выбор, поступок…
Мы проживаем наши жизни на тонкой-тонкой полоске бытия. А вокруг ничто. Ничто, в сторону которого всё что мы можем, всё что может весь наш “современный мир” — это очень стараться не смотреть…
Taxi Driver не может жить, видя «вот это вот всё», After Hours человек виляет между жизнями, пытаясь проскользнуть между капельками дождя… Смертоубийственная комедия жизни человека, который хочет спастись, не изменившись сам и не меняя ничего вокруг.
Думать только о том, чего у тебя нет; упрекать виноватых-других; жалеть себя; терять себя во влечении; убеждать себя, что твоя социальная роль и ты это одно и то же; быть как все… — это всё наши пути забвения — анестезия для заблудших душ.
Чем же спасает(ся) этот мир? Кто спасается в нем? Кто святой в этом мире, потерявшем веру?
Предъявляемые с умным видом каузальные физио- / нейро- / социо- / … -логические “объясняющие” конструкции «а на самом деле» — это и есть главный успокаивающий обман современности…
Чувствовать других как себя – как это много, как прекрасен и ошеломляюще широк может быть наш общий мир. И как это может быть больно…
Жизнь человека для человека невыносима. Невыносимо быть запертым в череду дней. Одних и тех же. Невыносимо быть таким же как все. Неразличимым среди всех. Невыносимо каждый день ходить по одному и тому же маршруту. Одномерному в своей обреченной предопределенности. Невыносимо быть собой. Каждый день собой. Одним и тем же…
Красота человека. Волнующая, притягивающая к себе, обволакивающая тебя собой. Она так хрупка… Как можно быть без этой красоты. Без этой невыразимой естественности бытия… Жизнь? Её ровно столько же у старика, как и у юнца. Сейчас, сегодня. У старика нет завтра? У молодого его тоже ведь нет. Но он думает что есть. Обещание жизни ценнее, чем сама жизнь. Мы грезим вечностью в своих желаниях…
Быть талантливым — это значит мочь вовлечь в свою игру в солдатики миллионы людей и поделиться с ними своей радостью. Дель Торо — талантлив. А еще он сумел не испачкать мир, в который нас приглашает, — не испортил всё в любимой игре жестокостью и низостью. А поднял на свет — благородство, сопереживание, самоотверженность и чувство долга.
Оживить грезы. Войти в них. Предстать тем, кто ты не есть и кем ты никогда не будешь, войти в сознание смотрящих, завладеть им, заставить плакать и смеяться… Кто летит и сгорает на огне выдуманных историй? Актеры или их зрители? Те, кто отдают всю свою жизнь кривлянию на сцене, или те, кто растрачивают свою жизнь на опостылевшей «работе», чтобы вечером убежать в забытьё чужих грез?
Он потерял всё: работу и её смысл, семью, дом, здоровье, остроту ума… Его уже нет. Жизнь развеялась как дым — пара лет, пара месяцев, а, может, дней и всё… Да? Нет! Его бестолковость — это не порождение немощи или надвигающегося маразма — но жизнь в мудрости…
Юность чувств. Жизнь в полную силу. Жизнь, которая не знает, что это только начало — потому что все, что происходит — происходит здесь и сейчас, впервые и навсегда.
Масштаб мечты начала XX века поражает. Завораживает и зовет. Мечты, которая не осталась в головах фантазеров, а подняла массы, была принята миллионами и выдернула человечество из забуксовавшего в кровавой каше эгоистичного капитализма в настоящее будущее…
Будь проклята смерть. Будь проклята разлука навсегда. Будь проклято всё, что происходит навсегда и безвозвратно. Будь проклята война — миллионнократная разлука и смерть — миллионнораз разорвавшая навсегда и безвозвратно жизни людей…
Проклятье и спасение человека — удерживать в своем сознании очень немногое. Забывать. Не думать. Отвлекаться. Уходить в себя. Представлять себя лишь инструментом в чужих руках. Не видеть очевидные сходства. Сочувствовать лишь немногим…
Райнер Вернер Фассбиндер снял фильм о себе. Точка. Рецензия закончена.
Хорошо-хорошо — продолжу текст. Приведу кое-что из головы 25‑летнего режиссера, что вертелось у него там в 1970-ом…
Слова мертвы, если они обращены к тем, кто их не слышит. Слова не могут дать слух. Не могут заставить сдвинуться с места. Это делают не слова. Движение не рождается из слов.
Движение даже не рождается из боли и крови. Чтобы слова, боль, кровь имели силу, она должна быть у тех кто их слышит, видит, со-чувствует…
Всё, что осталось – это еще теплящиеся позывы плоти. Совсем недавно неостановимо толкало вперед – достичь, получить, завладеть…
И всё обернулось пустотой. Бессмысленным сложением тел…
Жан Виго – икона кинематографа. Больной туберкулезом, в 24 года на последние деньги он купил камеру. Чтобы снимать людей и время; чтобы предостеречь людей от них самих и от наступающего времени; чтобы защитить слабых; а еще, чтобы сказать миру — «Нате!».
Что может быть прекраснее и ранимее юной души? Пожалуй, лишь советская традиция “школьного кино” умела предельно бережно касаться её. Умела возвысить и героев, и нас, зрителей. Только в советских фильмах столь изящно открывался мир поэзии, мир влюбленности, мир обезоруживающей искренности, сложности и трагичности “почти взрослых чувств”…
Бухгалтер Корейко получал зарплату в 42 рубля. Средняя зарплата для похожей должности в 2019 году по России — 40 тыс. руб. — так что мечта Остапа Бендера о «миллионе на тарелочке с голубой каемочкой» в наших реалиях — это один миллиард рублей…
Людям нужны люди. Чтобы сделать ад на земле. И, даже если людей мало, они все равно найдут друг друга… Может ли быть по другому? — Может, если Культура и Вера обуздали зверя в человеке…
До «Шербурских зонтиков» Жак Деми снял маленький шедевр — экзистенциальный мюзикл с хеппи-эндом — …чтобы подарить грёзу надежды, что ожидание вознаграждается; чтобы пролить успокаивающие слезы любования чужим везением; чтобы укрепить душу сказкой о верности…