Жизнь человека для человека невыносима.
Невыносимо быть запертым в череду дней. Одних и тех же. Невыносимо быть таким же как все. Неразличимым среди всех. Невыносимо каждый день ходить по одному и тому же маршруту. Одномерному в своей обреченной предопределенности. Невыносимо быть собой. Каждый день собой. Одним и тем же…
Но мы живем. Мы, которые больше чем весь мир, которые непознаваемы в своей уникальности даже для самих себя, которые в каждом новом миге уже другие, настолько, что не знаем, а есть ли это самое «Я», которым мы по заведенной традиции величаем себя.
Мы, ограниченные своим пребыванием здесь-и-сейчас и всей своей жизнью, и мы, безграничные в своем порыве куда-то — куда-то, куда не знаем… Как мы так живем и находим силы продолжать — открывать глаза навстречу всегда тому же самом дню, вставать и идти по тому же самому маршруту?
Мы живем в этой череде дней потому, что есть маяк, который светит и не дает утонуть во мгле. Есть сокровище, которое питает наше сердце. То, что мы опознаем сразу и, как нам кажется в этот момент, навсегда.
Мы имеем в себе подлинное свое дело. Свое призвание. То, через что разворачивается наше естество и являет себя миру. То, через что мы примиряемся с этим миром, потому, что этот мир таков, что в нем есть это наше сокровище.
Мы через это свое сокровенное и подлинное впускаем в себя красоту и гармонию мира, жар бытия и его смысл.
Это призвание, этот талант, этот гений, который питает нас он может быть разным — он может быть как пламя, а может быть как огонек — но мы тянемся к нему и через его тепло примиряемся с миром, который без этого, который для «бесстрастного взгляда» = для «безблагодатного взгляда» — сер, однообразен и пуст.
Мы творцы — в акте творения мы подлинно живем. В подлинном творении — когда рождается новое Благо. Благо, которого без нас бы не было. Новое созвучие, новое слово, новое соположение вещей и новый человек, новое сообщество людей… или старое, но повернувшееся лицом к Благу.
Мы творцы, которые настолько щедры, что можем подарить свой творческий порыв другому — чтобы тот стал сильнее, чтобы его жизнь открылась для тех высот, которые без нас бы для него были невозможны… и мы это знаем и мы рады и это дает нам силы жить.
. . .
Как мы терпим время, которые отделяет нас от подлинного? Ту череду невыносимо ненужных нам часов и дней, которые мы принуждены проживать в этом изуродованном мире, чтобы наскрести те минуты, которые единственно для нас цены?
Очень просто. Мы знаем, что время — всего лишь дистанция, которую легко пройти, которая не меняет ничего по сути.
Время — это прямая дорожка. Сделай шаг и его нет — так мы подходим к письменному столу через комнату, так проходим день, чтобы оказаться там, где будет время для самого главного…
Да мы слабы, мы знаем и боимся, что во время этого перемещения по времени истираемся мы сами — как карандаш истирается на черновике — и это нам страшно — мы боимся, что однажды не дойдем до того места сквозь время, где подлинно мы и есть, где ждет нас наша жизнь набело.
. . .
Мы все похожи. Одинаковы. Мы спички в коробочке своего времени, своей страны, своего города, своего круга контактов.
И даже если у тебя особый цвет — ты поэт, ты тоже один из … так в чем смысл?
Смысл в том огне, который ты — спичка — зажег. Ты творишь свой огонь сам и в этом огне ты единственный такой во всей вселенной с сотворения времен. Ты зажигаешь огонь, от которого станет тепло другим, от которого станет тепло твоей единственной — и этот огонь твой и только твой.
Гордыня уникальности губит с гарантией бесплодное существо — но если ты отдал себя своему делу, то вот фокус — тебя вроде как нет как чего-то особенное, ты наг как все, ты жалок как все…, но приходит нечто, что исключительно, что одно единственное и что пребудет в вечности и ты будешь в нем…
. . .
В чем смысл распространять творения свои — чтобы газетный обрывок о тебе прикололи на стенку в баре… нет смысла…?
А ведь он есть — дать надежду и силу другим…
Наше слово, наша мысль для нас самих призрачна — но если ты слышишь слово другого — это важно, это не обойти — это приговор или помощь — это сигнал, который мы не можем игнорировать, и мы действуем и меняем свою жизнь…
Держать в себе слова, значит пускать себя по кругу своих грез…
. . .
Страшно потерять сокровище свое…
Актера оттолкнула любимая, у поэта потеряна поэзия… Где ты, без сокровища своего? Что ты? — Болящая рана…
Господи, помоги нам в эти минуты. Дай нам того, кто поддержит нас, кто окликнет нас в нашей кромешной тьме отчаяния, чтобы мы подняли глаза и увидели отсвет обещания найти вновь себя в надежде…
■ Сон жизни…
//«Земляничная поляна» (Ингмар Бергман, 1957)
■ Как удержать жизнь, утекающую сквозь пальцы? Оплести гармонией время…
//«Ускользающая красота» (Бернардо Бертолуччи, 1996)
■ Зачем быть честным, если скоро умирать?…
//«Старики-разбойники» (Эльдар Рязанов, 1971)
■ Обман и Правда человеческого существования…
//«Четыре ночи мечтателя» (Робер Брессон,1971)
■ Она ушла в него как в монастырь…
//«Объяснение в любви» (Илья Авербах, 1977)
[и отдельная тема и отдельная НЕболь фильма – это Она]
Она одна в своих снах…
Она одна в своем гнезде…
Она более одинока, чем он — но она не знает об этом, потому что в своих грезах — она сама себе равна, а сверх того в этих грезах у неё есть “он” — её единственный маяк — ей не надо искать другой — она уверена, что всё делает правильно.
. . .
[а вот с тем, что Она для реального Его и как он это выносит – наверное, ясно и просто]
Её «дизайн» как детский наив хорош — но затем является как мания. Превращая их мизерную квартирку в кошмар… Её еда — для него кошмар. Он лишил себя возможности выбора еды. Но молчит… Её развлечение — обуза…
Но он молчит… молчит, вежливо отвечает, молчит…
Потому что он живет поэзией — Своим, что допускает, что требует Её — её взгляда, её теплоты… всего, что мешает взбираться в высоту, но что скрашивает блуждание здесь и сейчас… и в чьих глазах он видит взгляд всех доверчивых душ Мира…