Всё истлело, все истлели — до ничтожных обрывков тканей, до трухлявых обломков костей, до пыли, до пустоты.
Столетия стерли всех. Правых и виноватых, доживших до седин и так и не надевших взрослого платья.
Сотрут и нас. Всех до единого. Все мы истлеем. Если будет чему истлевать.
Но мы всё те же люди. Мы требует другого. Мы кричим внутри себя и требуем любого, самого малого, самого ничтожного, но намека на смысл, на смысл и ответ.
Любую историю, что поддерживает надежду, что ответ был, что он возможен, что он и для нас тоже, — мы длим и длим, передаем через столетия.
Мы надеемся на самые надежные слова — на множество повторов слов, что рассказываем своим детям перед каждой ночью, перед каждым забвением сна, чтобы слова вросли в их душу, пустили корни от самого их первого полуосознаваемого ими их естества, чтобы они проросли через них дальше в их детей и детей детей.
Мы отдаем силы, чтобы взгромоздить из дерева, из камня, из железа бесполезные для выгоды строения — ставим часовни, церкви, соборы, памятники — чтобы укрепить рассказанную истории — ту историю, что обещает надежду на смысл и ответ.
Мы собираемся вместе и притворяемся не собой, чтобы поймать в жестах и гримасах ту самую историю — поймать и удержать ее на время представления и на время существования технической игрушки — кино.
Человеку нужен ответ. Без него жить человеком невыносимо.
* * *
Ответ, что дает возможность жить человеком.
Это ведь не решение какой-то особой хитрой задачки.
Это не окончательное разрешение, мучавшего всю жизнь вопроса.
Не подробное разъяснение философского вопрошания, заданного тысячу лет назад.
Всё куда проще, надежнее и важнее.
Человек получает шанс на мир с собой и миром — просто слыша обращение к себе.
Для человека нет ничего важнее того, что он не один. Что к нему обращаются. Что есть лицо, которое развернуто к нему.
Он, заблудившийся в самом страшном лесу, израненный и измученный, бредущей в невыразимой боли, — он — услышав ответ на свой крик — этим получает самую сильную помощь — он готов идти дальше, готов жить дальше.
* * *
На хуторе, рядом с лесом, жили-были две сестры. Одна работала с утра до ночи, да еще и получала постоянные нагоняи от мачехи, а другая жила в свое удовольствие — спала сколько хотела, ходила на танцы в соседнюю деревню, одевалась в самые лучшие платья — и любили её без ума и мать, и отец.
Однажды, нужно было отвести свечи в церковь через лес…
Начало истории. Как и любой другой.
Оставим здесь в немногих словах самое главное из этой истории.
Главное — как длили свою жизнь её обитатели — что мирило их с их жизнью, с их бытом, с их неминуемой судьбой смертных.
Они все обитали в отзывчивом мире.
Выпрашивающие молитвы Богу или богам. Сакральные предметы, что запускают магические механизмы. Понятные действия, которые нужно совершать, чтобы были еда, тепло, жилище.
Всё устроено так, что человек всегда получает ответ на свое усилие, слова, преступление. И совсем не важно, чтобы ответ был таким, каким хотел человек — главное, чтобы он был. Чтобы мир был человеческим. Чтобы он не был пустым.
Одна сестра была красива, работяща и хотела любви, но отец привел в дом мачеху. И любовь ей подарил случайных ухажер на вечеринки в деревне. Теперь она носит в себе ублюдка. Жизнь стала еще больше трудна и безрадостна. Но в ней никуда не делся смысл — был грех, есть расплата.
Другая сестра была симпатична, ленива и добра. Она была абсолютно уверена, что если дарить любовь, то любовь придет в ответ. Ведь её так любили и мать, и отец. Она всей душой хотела, чтобы было хорошо. Она покупала этим желанием хорошего тоже хорошее. Её мир всегда отвечал ей. Она была под защитой. Она была всего лишь человеком. Её слабость была так мила, её слепота к чужим страданиям была так понятна. Она была всего лишь ребенком. Как и все мы были.
Неслучайная встреча в лесу — вне человеческой ограды — вне взгляда людей.
Животная похоть столкнулась с человеческим ожидаем человеческого ответа.
Ведь не может быть, чтобы искренность человечности в душе была бессмысленна в мире — ведь мир же не бессмысленен, он же ведь не безразличен к человеку? И уж тем более другие люди — ведь не могут же они быть не людьми, такими же как ты — людьми?
Да, они не могут. Но они могут зацепиться за повод перестать видеть в тебе человека. И отпустить в себе наружу зверя. Не пафосного, а обычного зверька — самца млекопитающего, который ощущает рядом самку.
А после в одном из них опять заработает интеллект — расчетливое оружие изменения мира к своей выгоде — который просчитает, что после того, что произошло, ничего не поделаешь, чтобы выжить, других вариантов нет — нужно убивать.
А мальчик будет метаться, он будет и будет пытаться вернуть осмысленность в мир. Ведь он не был в мороке похоти. Он видел все так, что не может быть такого в мире, в котором он может жить. И его будет выворачивать изнутри. Не принимая ничего, что совсем недавно казалось имеющим радость и смысл.
А сестра спасется в своей вине. Поэтому что в этом есть смысл и ответ. Она виновата — это уже легче. Это оставляет мир стоять. Не погребает всё в абсурде. Оставляет надежду. Страх ада лучше, чем жизнь без права даже на наказание.
В самом жестоком воздаянии от мироздания всегда есть тень смысла и всегда есть место надежде на прощение.
А отец вначале спасется в осмысленности мести. Мести, что должна вылечить бессмысленность. Но не вылечит.
Потому, что после мести останется лишь пустота — высасывающая жизнь пустота. И никакого даже отсвета ответа.
Всё вокруг замолчит.
Замолчит на самые страшные несколько часов в его жизни.
Но история ведь должна быть другой. История, которую рассказывают из века в век, не может не быть об Ответе.
Потому даже самое простое, что может проявится в звенящей пустоте вопрошающего человека, — всегда и навсегда способно дать ему силы.
Самый простой выход водоносного слоя на склоне холма — способен дать силы жить дальше.
Потому, что это будет в бесконечном ряде того, что человек всегда способен услышать как ответ ему.
Ответ в длящемся и длящемся ряде других, что были даны еще до того, как проснулись во времени вопросы для них…
■ Пандемия. Европа. Чума. XIV век… Игра со смертью.
//«Седьмая печать» (Ингмар Бергман, 1957)
■ Сон жизни…
//«Земляничная поляна» (Ингмар Бергман, 1957)
■ Убей чужака, или Почему за океаном не появилась Русь…
//«Вальгалла – сага о викинге» (Николас Виндинг Рефн, 2009)
■ Ноша зла для доброго сердца…
//«Таксист» (Мартин Скорсезе, 1976)
■ Лицо – маска, жизнь как у скота… – это реальный человек, а всё остальное лишь (само)обман и мечты? // «Дорога» (Федерико Феллини,1954)
■ Жизнь на берегу у Ничто…
//«Манчестер у моря» (Кеннет Лонерган, 2016)
■ О родине, мужском и женском, войне — о человеческом…
//«Фландрия» (Брюно Дюмон, 2006)
