Каждое новое поколение запутывается в одном и том же… Чем спасаемся мы?…
//«Последний киносеанс» (1971)

«Стяжи дух мирен, и тысяча душ спасется около тебя».
«Последний киносеанс» / «The Last Picture Show»  (реж. Питер Богданович, в гл.р. Тимоти Боттомс, Джефф Бриджес, Сибилл Шепард, 1971, США)
«Последний киносеанс» / «The Last Picture Show» (реж. Питер Богданович, в гл.р. Тимоти Боттомс, Джефф Бриджес, Сибилл Шепард, Бен Джонсон, 1971, США): «…1950-е, маленький городок в Техасе; очередной класс заканчивает школу; два друга играют в футбольной команде и пытаются разобраться с жизнью; поколение их родителей пытается жить как вышло; а еще в городе есть кафе, бильярдная и кинотеатр, в котором крутят хорошие фильмы – всё это принадлежит бывшему ковбою Сэму “Льву”…».
   
Фильм создан по учебникам великого кино и великой литературы и сам претендует на то, что быть учебником. Режиссеру было 30 с небольшим. Он уже был в состоянии занимательно представить трезвые истины о тех, кто моложе, но тех, кто старше видел только схемами и шаблонами. Но актеры, музыка и прямоугольник реальности, попавший в камеру, смогли наполнить эти схемы частью жизни. И эту жизнь наградили академики «Оскара», подбодрив автора — снимай еще.
Фильм собрал больше бюджета в 22 раза, приманив зрителей песенками из детства-молодости и сценами с обнаженными молодыми телами. Но чувственности и страсти в фильме нет, фильм ведь нравоучителен. Т.е. он учителен, а вот какие именно нравы он должен проповедовать, автор уже не знал. И не мог знать, ведь сам он заблудился; он так и остался подростком-переростком, хотя кино прощает и не такое, вырастая выше своих авторов. Зритель легко наполнит фильм и чувством и выйдет наполненный сладко-манящим обещанием близости смысла, что ощущал все два часа киносеанса: кажется, еще чуть-чуть и всё поймешь. Это «чуть-чуть» многого стоит. Хотя что кто понял — спроси и в ответ услышишь только фразы из учебников. Но это тоже хорошо.
Также хорошо как то, что через «Последний киносеанс» Питера Богдановича 1971 года можно смотреть в “современность”. Он снят, когда мир уже бодро крутился в том, чем мы до сих пор живем. Авторы пытались рефлексировать о своем времени, выискивая его отблески в его черно-белом начале — в первых годах после самой большой войны человечества; во времени, когда человечество впервые входило в мир массового потребления всего; когда старые рецепты жизни растворялись один за другим, люди же всё несли и несли в себе то, что было ими нажито тысячелетиями… также как и сейчас мы пытаемся это делать, но уже по-другому — мы снова стали уверенны, что мы стали другими, опять не зная какими.

 
 

 
Чем спасается мир?

Вот приходят в него новые люди. Бывшие дети. Когда они дети — их ведут. Они верят. Верят взрослым. Они не расколоты. Их ночные желания не стоят поперек дневной жизни…
Потом они подростки. Они уже должны вписаться в социальные роли. Сами же они — сами без усилий над собой — все дальше и дальше от того, что от них требуют, чтобы они изображали.

Кто-то быстро соглашается на первую из попавшихся шкурок для своего маленького Я и дальше прикрывает разрыв себя с той ролью, которую на себя натянул, виной других:
«…это не я начала торговать своим свеженьким телом по шаблону жизни своей матери, все больше проваливаясь в пустоту вещей, в которые почему-то превращаются все вокруг… да, я использую окружающих именно как вещи для своей пользы — но не я в этом виновата, а эти самые люди-вещи, которые думают только о себе, а не обо мне; и, вообще, все они — полные ничто, лишь я что-то стою, ведь я так страдаю…».
Эта игра в виновность других/обстоятельств разыгрывается вне зависимости от того, что ты из себя представляешь снаружи — первая ли ты красавица, или среднесписочная дурочка…

И требования к соответствию своим ролям лишь в малой степени выдвигается “взрослыми”, куда как больше этих требований от членов твоей же стаи. «Будь как все!» — во все времена этот кличь ломал и перемалывал одного за другим почти каждого нового человека. И перемалывал прежде и вначале всего жерновами, которые вешал на себя сам этот новый человек.
Делать как все, думать о чем все, желать как все. Счастливым себя называть, когда собираешь именно те фишки, которые собирают все. Называть счастливым. И даже большую часть дня думать о себе так. Притворяться до последнего. И лишь изредка срываться…
Это если удается собрать часть фишек. А если нет — то тоже есть утешение — менять свою пустую жизнь на каждую следующую нехватку — на анестезирующий мираж “неудачи” — в начале у тебя нет детской игрушки, потом у тебя нет премиальной девицы, потом нет машины, потом нет нужных нулей в банке, а потом уже нет и пары лет жизни впереди. Каждое из этих “нет” приковывает к себе всё твоё внимание и дарит возможность не глядеть трезво вокруг — так твоё существование вроде и не таким пустым и страшным получается. . .

«Быть как все» — в своей самой глубокой глубине это всё то же непреодолимое для каждого нового человечка желание слиться с другим — желание-якорь, которое удерживает человека в сообществе таких же как он, спасая от броска о скалы бессмысленной реальности.
Пока не придет старость, которая опознается то ли по прекращению желанию-похоти, то ли по согласию с тем, что уже всё — кому ты такой дряхлый нужен — можно уже и опуститься на дно, на темное и чуть теплое, но всё еще теплое, дно жалости к себе и снов об ушедшем.
Пока ты еще юн — ты рвешься, слепой и тупой, к любой манящей мишуре, прикрывающей очередное банальное тело. Когда же ты думаешь, что тебе осталось полшага до разложения, когда ты видишь себя только в строчках “каталога свежести” — ты согласен/согласна на любое внимание, хоть какое-то внимание, хоть чуточку, хоть случайно, но почувствовать жар близости другого человека или хотя бы слабою теплоту другого тела.

Спасение ли это всё? — Нет. Анестезия…

 

* * *

 

Кто самый несчастный персонаж фильма? Отец главного героя? Он появляется на несколько кадров. И исчезает. Никому ни для чего не нужный и себе не нужный. Или толстая дешевая проститутка? Где осталось в ней человеческого и как, когда случилось так, что она согласилась утопить прежнюю светлую девочку в темном вонючем своем жире? Ведь была же когда-то эта светлая девочка и где-то наверное она еще прячется?

А кто самый счастливый? А таких нет. Было бы слишком просто посчитать таким счастливцем аутичного мальчика, который день за днем пытается сделать улицы города чище и который так был рад встречи с любым добрым человеком. С добрым. С добротой… Да, он как-то и когда-то счастлив, но согласны ли мы на такое счастье?  Почему жалось так сдавливает наше сердце, когда видим мы его? Кого мы жалеем? Его? А может себя? Всех нас? Человека?
А если не жалеем и не горюем, как не горевала о нем 40-летняя старуха из фильма? Ведь, что нам чья-то чужая смерть, если себя-любимого уже давно-давно раздавило?

 

* * *

 

Кто спасает этот мир?
Люди, которые в нем и спасаются.

Кто длит усилие подняться над всегда неудачной жизнью? Ведь жизнь всегда неудачна — эта штука до неприличия банальна: смерть — неудача жизни, как бы кто не ерепенился…

Так как же мы длим еще и еще нашу человечность?
А вот так и длим. Ритуалами и повторами, переживаниями по поводу никому не нужных матчей на школьных или национальных стадиончиках, тратами на пойло последних или не последних денег, которые с утра пойдем зарабатывать снова и снова, чтобы потом снова их потратить на всякую дрянь…

Чем занять себя человечеству, когда голод отступил, враги далеко, дома построены, дороги проложены?
Тем же, чем и всегда. Сбиваться в кучу, льнуть друг к другу, забываться во влечении, плакать от брошенности, плакать только о себе; закрыть глаза, отвлечься на ветер, забыть, выкинуть из головы смерть, которая пока ты жив — всегда смерь кого-то другого, какого-то другого неудачника и дурачка…

Кто святой в этом мире уже без веры? Святой без всяких шуток?
Тот, кто пережил смерть самых близких, единственно близких и остался человеком. Тот, кто не кричал с трибун и не указывал на врагов, а поддерживал день за днем места для тихой радости и близости; кто крутил киношку, в которой люди могли чуть приподняться над собой; кто негромко жил, ценя мир с собой; кто не упускал счастья, но и не ломал жизни вокруг, в тупой попытке продлить это счастье еще на пару лет-месяцев-дней…
Когда же такие люди уходят, то то, что они так незаметно поддерживали, проседает, проседает и коверкается, если рядом не находится того, кто продолжит их дело. Впрочем, их дело нельзя продолжить, можно начать и продолжить свое, а для этого надо сначала самому стать человеком, самому научиться стоять, самому выстоять.

 

 
P.S.
Было ли легче, когда Церковь и устоявшийся столетиями порядок вещей очерчивали круг внимания людей, а не телевизор/интернет? Вряд ли было сильно легче, ведь тогда те, кто сейчас лезет в телевизор и топ, в “учителя жизни” и “пастыри народов”, также пролезали и в Церковь, и в “учителя”, и в “пастыри”. Тех же, кто был настоящей опорой для самых слабых, было столь же мало…
Трудна дорога к миру с собой…. Но что ты без него?

 
 

«Последний киносеанс» - «The Last Picture Show» (реж. Питер Богданович, 1971) - Тимоти Боттомс, Бен Джонсон - фильм (фото, кадр)

 
 

Кадры из фильма:
 

 
 

Продолжение разговора в других декорациях см. в статьях // фильмах:

■ Человек никогда не может выстоять один против мира…
//«Трамвай Желание» (Э.Казан, 1951)
■ (не)Жить чужой жизнью…
//«Пять легких пьес» (Боб Рейфелсон, 1970)
■ Про семью как панцирь, что нас (не)сберегает…
//«Алиса здесь больше не живет» (М.Скорсезе, 1974)
■ "Сама себя не похвалишь, никто тебя не похвалит" — о некоммуникабельности чувств и слов…
//«Смятение чувств» (Павел Арсенов, 1977)
■ Цель достигнута. И ?…
//«Стыд» (С.МакКуин, 2011)

■ Комедия поколений — отрыв, взлет, ампутация… подражание, съемка…
//«Taking off» (Милош Форман, 1971)
■ Сказка о городе и возвращении…
//«Лола» (Жак Деми, 1961)

 
 

Тексты также публикуются и обсуждаются на странице Facebook «КиноКакПовод», в жж 4elovek-zritel, на КиноПоиске и канале Яндекс.Дзена — присоединяйтесь!

КОММЕНТАРИИ К СТАТЬЕ // ФИЛЬМУ :

  1. [комментарий 1]
    При всей «сделанности» фильма, Богданович взял настолько прямо и в упор настолько типичное в жизни, что ему-таки получилось вытянуть кино до уровня «маст си». Ну и подбор актеров ему, конечно, в этом очень сильно помог…

    1. Re: [комментарий 1]
      все же лучше, наверное, сказать, что «сделанность» фильма, если и заметна, то м.б. только «очень искушенному»/ «переевшему» зрителю.
      Массовой аудитории (а фильм посмотрели только в США 18 млн. человек: он в 22 раза собрал больше своего бюджета) и, тем более, части целевой аудитории — подросткам — «искусственное» в фильме вряд ли помешает разглядеть основные смыслы и пережить полноценную эмоцию…

  2. [«медленное чтение» — фразы-смыслы текста/фильма для обдумывания еще] :

    1. «…Зритель наполнит фильм и чувством, и выйдет наполненный сладко-манящим обещанием близости смысла, что ощущал все два часа киносеанса: кажется, еще чуть-чуть и всё поймешь. Это «чуть-чуть» многого стоит. Хотя что кто понял — спроси и в ответ услышишь только фразы из учебников. Но это тоже хорошо.…»

    2. [
      дети как именно дети существуют в “здесь-и-сейчас” — они ожидают радость и когда находят её они в ней целиком и полностью;

      подростки — уже в(ы)падают время от времени в ступор знания себя как несовпадающего с собой — они в(ы)падают из “здесь-и-сейчас” в “между” — и тянет их в ужас “быть между” их же ожидания/мечты/страхи (которые перестают быть для них очевидными) и ожидания от них других (что также уже лишены априорной правомочности на них);

      взрослые же в(ы)падают в “между” уже постоянно и лишь когда “забываются” они забывают, что они расколоты навсегда (потому-то так ценна любая “анестезия жизни” и даже её эрзацы — “химические забыватели”)
      ]

      «…Бывшие дети. Когда они дети — их ведут. Они верят [в себя]. Верят взрослым. Они не расколоты. Их ..желания не стоят поперек дневной жизни…
      Потом они подростки. Они уже должны вписаться в социальные роли. Сами же они — сами без усилий над собой — все дальше и дальше от того, что от них требуют [и что они ждут/требуют от себя], чтобы они изображали.
      Кто-то быстро соглашается на первую из попавшихся шкурок для своего маленького Я и дальше прикрывает

    3. [ дети живут в живом мире, весь мир для них населен живым, соразмерным тому, что чувствуют они — весь мир (со)чувствует как они;
      взрослые в(ы)падают в нежить/ в пустоту / в мир предметов
      ]

      «… все больше проваливаясь в пустоту вещей, в которые почему-то превращаются все вокруг… я использую окружающих именно как вещи для своей пользы — но не я в этом виновата, а эти самые люди-вещи, которые думают только о себе, а не обо мне; и, вообще, все они — полные ничто, лишь я что-то стою, ведь я так страдаю…»

    4. [ попытка спастись от приоткрывшейся невыносимости для человека жизни-в-мире-не-любви — это слиться с Другими — своими фразами, поступками, конструируемыми “желаниями” ]

      «…“Будь как все!” — во все времена этот кличь ломал и перемалывал одного за другим почти каждого нового человека. И перемалывал прежде и вначале всего жерновами, которые вешал на себя сам этот новый человек.
      Делать как все, думать о чем все, желать как все. Счастливым себя называть, когда собираешь именно те фишки, которые собирают все. Называть счастливым. И даже большую часть дня думать о себе так. Притворяться до последнего. И лишь изредка срываться…»

      «…“Быть как все” — в своей самой глубокой глубине это всё то же непреодолимое для каждого нового человечка желание слиться с другим — желание-якорь, которое удерживает человека в сообществе таких же как он, спасая от броска о скалы бессмысленной реальности…»

    5. [ “потерпеть неудачу” — самая эффективная стратегия спастись от ужаса неравности себя себе и чуждости мира ]

      «…утешение — менять свою пустую жизнь на каждую следующую нехватку — на анестезирующий мираж “неудачи” — в начале у тебя нет детской игрушки, потом у тебя нет премиальной девицы, потом нет машины, потом нет нужных нулей в банке, а потом уже нет и пары лет жизни впереди. Каждое из этих “нет” приковывает к себе всё твоё внимание и дарит возможность не глядеть трезво вокруг — так твоё существование вроде и не таким пустым и страшным получается…»

    6. [ “старость”/ истекание времени — финальная “неудача” ]

      «…старость — согласие с тем, что уже всё — кому ты такой дряхлый нужен — можно уже и опуститься на дно, на темное и чуть теплое, но всё еще теплое, дно жалости к себе и снов об ушедшем…»

    7. [ похоть — режим забывания — анестезия — спасение от знания о своей (по)кинутости в чужой мир ]

      «…Пока ты еще юн — ты рвешься, слепой и тупой, к любой манящей мишуре, прикрывающей очередное банальное тело. Когда же ты думаешь, что тебе осталось полшага до разложения, когда ты видишь себя только в строчках “каталога свежести” — ты согласен/согласна на любое внимание, хоть какое-то внимание… хоть чуточку, хоть случайно, но почувствовать жар близости другого человека или хотя бы слабою теплоту другого тела.
      Спасение ли это всё? — Нет. Анестезия……»

    8. [ мы можем перестать видеть человеческие страдания в другом, а можем ли в себе ? ]

      «…толстая дешевая проститутка? Где осталось в ней человеческого и как, когда случилось так, что она согласилась утопить прежнюю светлую девочку в темном вонючем своем жире? Ведь была же когда-то эта светлая девочка и где-то наверное она еще прячется?…»

    9. [ счастье “сумасшедшего” ? … счастье Доброты ? ]

      «…А кто самый счастливый? ..посчитать таким счастливцем аутичного мальчика, который день за днем пытается сделать улицы города чище и который так был рад встречи с любым добрым человеком. С добрым. С добротой… ?
      Да, он как-то и когда-то счастлив, но согласны ли мы на такое счастье? Почему жалось так сдавливает наше сердце, когда видим мы его? Кого мы жалеем? Его? А может себя? Всех нас? Человека?…»

    10. [ Аллилуйя ]

      «…Кто спасает этот мир?
      Люди, которые в нем и спасаются.

      Кто длит усилие подняться над всегда неудачной жизнью? Ведь жизнь всегда неудачна — эта штука до неприличия банальна: смерть — неудача жизни, как бы кто не ерепенился…

      Так как же мы длим еще и еще нашу человечность?
      А вот так и длим. Ритуалами и повторами, переживаниями по поводу никому не нужных матчей на школьных или национальных стадиончиках, тратами на пойло последних или не последних денег, которые с утра пойдем зарабатывать снова и снова, чтобы потом снова их потратить на всякую дрянь…

      Чем занять себя человечеству, когда голод отступил, враги далеко, дома построены, дороги проложены?
      Тем же, чем и всегда. Сбиваться в кучу, льнуть друг к другу, забываться во влечении, плакать от брошенности, плакать только о себе; закрыть глаза, отвлечься на ветер, забыть, выкинуть из головы смерть, которая пока ты жив — всегда смерь кого-то другого, какого-то другого неудачника и дурачка…

      Кто святой в этом мире уже без веры? Святой без всяких шуток?
      Тот, кто пережил смерть самых близких, единственно близких и остался человеком. Тот, кто не кричал с трибун и не указывал на врагов, а поддерживал день за днем места для тихой радости и близости; кто крутил киношку, в которой люди могли чуть приподняться над собой; кто негромко жил, ценя мир с собой; кто не упускал счастья, но и не ломал жизни вокруг, в тупой попытке продлить это счастье еще на пару лет-месяцев-дней…»

    11. «…Когда же такие люди уходят, то то, что они так незаметно поддерживали, проседает, проседает и коверкается, если рядом не находится того, кто продолжит их дело.
      Впрочем, их дело нельзя продолжить, можно начать и продолжить свое, а для этого надо сначала самому стать человеком, самому научиться стоять, самому выстоять…»

Добавьте свой комментарий

(для комментирования выберите аккаунт Facebook, ВКонтакте или Google или введите имя и e‑mail ниже)

получать уведомления об ответах


«Лола» - «Lola» (реж. Жак Деми, в гл.р. Анук Эме 1961)

Сказка о городе и возвращении…
//«Лола» (Ж.Деми, 1961)

До «Шербурских зонтиков» Жак Деми снял маленький шедевр — экзистенциальный мюзикл с хеппи-эндом — …чтобы подарить грёзу надежды, что ожидание вознаграждается; чтобы пролить успокаивающие слезы любования чужим везением; чтобы укрепить душу сказкой о верности…

«Четыреста ударов» - «Les quatre cents coups» (Франсуа Трюффо, 1959)

Зло не ходит по улицам под бой барабанов…
//«Четыреста ударов» (1959)

Мы, в своих утешающих фантазиях, всегда хотим думать, что зло творят злодеи. Что есть такие специальные люди, которые живут и думают — как бы сейчас сделать зло. … Реальностью же является то, что нет никакой метки на человеке, который буквально в следующий миг совершит зло.

«Семеро смелых» (Сергей Герасимов, 1936)

Лучший мир из возможных на Земле…
//«Семеро смелых» (С.Герасимов, 1936)

Масштаб мечты начала XX века поражает. Завораживает и зовет. Мечты, которая не осталась в головах фантазеров, а подняла массы, была принята миллионами и выдернула человечество из забуксовавшего в кровавой каше эгоистичного капитализма в настоящее будущее…

«Огни варьете» (реж. Федерико Феллини,1950)

Огонь полноты бытия, что питает и сжигает…
//«Огни варьете» (Ф.Феллини, 1950)

Оживить грезы. Войти в них. Предстать тем, кто ты не есть и кем ты никогда не будешь, войти в сознание смотрящих, завладеть им, заставить плакать и смеяться… Кто летит и сгорает на огне выдуманных историй? Актеры или их зрители? Те, кто отдают всю свою жизнь кривлянию на сцене, или те, кто растрачивают свою жизнь на опостылевшей «работе», чтобы вечером убежать в забытьё чужих грез?

«Нежность» (реж. Эльёр Ишмухамедов, 1966)

Человеческое сердце – всегда больное сердце…
//«Нежность» (1966)

Наше больное сердце выбрасывает нас из механичности событий и дарит счастье. Счастье узнать то, что больше всех механизмов пространства и времени вместе взятых. Счастье смотреть на весну, счастье видеть радость других и проживать его как своё. Счастье любить и видеть любовь других.
И счастье понимания чуда жизни человеком. Чуда, которое не может не быть хрупким. Самым хрупким из существующего. Которое надо беречь во что бы то ни стало. До конца, до последнего удара сердца.

«После работы» - «After Hours» (реж. Мартин Скорсезе, 1985)

Попытка побега из своей скорлупы…
//«После работы» (М.Скорсезе, 1985)

Taxi Driver не может жить, видя «вот это вот всё», After Hours человек виляет между жизнями, пытаясь проскользнуть между капельками дождя… Смертоубийственная комедия жизни человека, который хочет спастись, не изменившись сам и не меняя ничего вокруг.

«Юность Максима» (1934), «Возвращение Максима» (1937), «Выборгская сторона» (1938) (режиссеры Григорий Козинцев, Леонид Трауберг)

Правда о нашей Революции и Спасении…
//«Юность Максима», «Возвращение Максима», «Выборгская сторона» (1934‑1938)

«Трилогия о Максиме» — три фильма, созданных в Правде мечты, в Правде памяти, которая питала сотворение небывалого, в Правде воспоминаний об обстоятельствах рождения, что никто из нас никогда не проживает как “объективный” свидетель, но что входит в нашу кровь и плоть, на всю нашу жизнь…

paterson«Патерсон» / «Paterson» (реж. Джим Джармуш, в гл.р. Адам Драйвер, 2016)-2016-pr2 - фильм (фото, кадр)

О том, что дает силы жить…
//«Патерсон»
(Д.Джармуш, 2016)

Жизнь человека для человека невыносима. Невыносимо быть запертым в череду дней. Одних и тех же. Невыносимо быть таким же как все. Неразличимым среди всех. Невыносимо каждый день ходить по одному и тому же маршруту. Одномерному в своей обреченной предопределенности. Невыносимо быть собой. Каждый день собой. Одним и тем же…

«Путевка в жизнь» (реж. Николай Экк, 1931, СССР)

СССР. Начало пути к звездам…
//«Путевка в жизнь» (Н.Экк, 1931)

Бьющий с экрана экстаз размаха труда сотворения нового мира.
Фильм-фреска, фильм-плакат, завораживающий остротой деталей вечных сюжетов и жаром мечты о достижимости всеобщего счастья…